Создаётся впечатление, что он был специально рождён для выполнения конкретного задания, крайне необходимого в данный исторический момент. И хотя на фоне событий и явлений той поры его подвиг остался почти незамеченным, гармония Созидания не была нарушена, и процесс эволюции не приостановился. Высшие силы всегда знают кому, что и когда поручать…
«…У всех свежо в памяти, а у нас тем более, как бедный венгерец, не только без средств, но почти нищий, отправился пешком в Тибет, через страны неизведанные, опасные, увлекаемый лишь любознательностью да желанием пролить свет на историческое начало своего народа», - писала о нём Елена Петровна Блаватская в своей книге «Из пещер и дебрей Индостана». - В результате вышло то, что были внезапно открыты неисчерпаемые рудники литературных сокровищ…»
Его звали Александр Чома де Кёрёш. По крайней мере, так он написал в «Тибетско-английском словаре» — главном труде своей жизни.

ПЕРВОПРОХОДЕЦ

СЫН ВОИНА
В южном пределе Трансильвании, в небольшом селе Кёрёш секейский воин Андраш Чома записал на обложке семейной Библии дату рождения своего первого сына Шандора — март 1784 года. Смышлёный, живой кареглазый паренёк с большим желанием пошёл в церковно-приходскую школу в родном селе, а через несколько лет, продолжил учёбу в городе Эньед, иначе Надьэньед, в колледже для бедняков. Туда он отправился с отцом пешком – даже расстояние в триста километров не стало для него серьёзным препятствием. Это первое путешествие стало залогом будущих беспримерных пеших странствий по неизведанным землям Срединной Азии, где кончались проложенные европейцами дороги.
К 1807 году, к моменту окончания Надьэньедского колледжа, у него появляется непреодолимое стремление увидеть мир и, главное, побывать в Азии. Поэтому за время учёбы в Эньеде и затем в Геттингенском университете талантливый студент овладел тринадцатью языками — мёртвыми и живыми. Но все эти языки он изучал с одной целью — открыть тайну древней истории и происхождения венгров. Чома поставил себе целью отыскать колыбель венгерского народа и родственные ему народы, разгадать загадку: откуда родом венгры, кто они, с какими языками состоит в безусловном родстве их язык?
ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ
23 ноября 1819 года он в одиночку пустился в свой путь.
Чома решил из Бухареста отправиться в Константинополь, чтобы там углубить свои знания турецкого языка и изучить местные арабские источники. Но свыше ему было предначертано другое. Константинополь был охвачен чумой, и эпидемия вынудила молодого учёного повернуть прочь, и плыть в Египет, в Александрию.
Но, как и в бухте Золотой Рог, так и теперь в Александрии на его пути встала чума. Тогда он отправился на сирийской галере на остров Кипр, а оттуда, пересаживаясь с одного судна на другое, проплыл вдоль берегов Малой Азии до Латакии. Севернее портов уже не было, и ему нужно было сворачивать на восток, передвигаясь с попутным караваном. Однако европейцу путешествовать с азиатскими торговцами было небезопасно, и Чома принял решение идти пешком по караванному следу до Алеппо 125 километров.
А каковы условия такого путешествия, описал другой европеец, побывавший в этих местах несколько десятилетий спустя: "Термометр показывает +62 градуса Цельсия, ощущение как в раскалённой печи, с каждым вдохом лёгкие наполняются не воздухом, а пламенем, кожа разъедена потом, глаза слепит дрожащее марево, нестерпимые мучения причиняет отсутствие питьевой воды, так что мусульмане совершают обязательные ритуальные омовения — песком".
Учёный намеревался отправиться в Бухарский эмират, а если позволят обстоятельства — в Самарканд. Путешествуя с караваном, чтобы не подвергать свою жизнь опасности и не вызывать ненависти религиозных фанатиков, которые равно не выносили гяуров-неверных, то есть европейцев, и суннитов, он переоделся армянским купцом. Христиан-армян мусульмане терпели как хороших торговцев.
Восточная Персия и соседние регионы всегда были неспокойными. Их раздирали нескончаемые религиозные междоусобицы, так что редкие караваны рисковали пробираться по этим опасным землям, да и им приходилось подолгу выжидать благоприятного момента. Так что путь в Бухару для Чомы затянулся почти на семь месяцев.
Но едва он прибыл на место, распространились слухи о приближении русской армии для захвата города, и все чужестранцы поспешили его покинуть. Так он оказался в Кабуле, а затем в Пешаваре. Впереди была Индия…
У ВРАТ ЗАВЕТНОЙ ЦЕЛИ
Из древней кашмирской столицы в компании с четырьмя паломниками Чома прошёл 400 километров через горные перевалы в Лех, главный город королевства Ладак.
Дорогой он ночевал в караван-сараях, спал на голых досках или прямо на земле, питался же солёным чаем с бараньим салом, как это принято у монголов; лишь изредка Чома мог съесть немного рису или в кашмирском «райском саду»
утолить свой голод и жажду парой фруктов.
На первый взгляд все его передвижения кажутся странными и непонятными. Однако, как это всегда бывает, Высшие силы вывели Чому в нужную точку.
На границе Кашмира его ждал последний, изменивший всю его судьбу поворот. Пока он в своём азиатском кунтуше брёл по пыльной дороге вниз, навстречу ему поднимался верхом на коне европейский господин. Он был удивлен, когда путник в поношенных лохмотьях окликнул его по-английски. И не мог поверить тому, что рассказал о себе странник — ведь документов у Чомы с собой не было. Однако британский чиновник специального ведомства сразу понял, что перед ним не шпион, а учёный, великолепно знающий европейские и восточные языки. Как человек практичный, он устроил Чоме «экзамен» — попросил перевести перехваченное у русского шпиона письмо - секретное послание русского министра иностранных дел графа Нессельроде к пенджабскому радже, крайне важное для британских властей. И, убедившись в великолепных способностях собеседника, сделал ему странное предложение, пообещав при этом финансовую поддержку. Суть предложения заключалась в том, что Чома должен был выучить совершенно неизвестный тибетский язык, специалистов по которому среди европейцев практически не было.
И Чома с рекомендательными письмами отправился в ламаистский монастырь в Занскар, на гору Зангла, что в самой западной части провинции Ладак.
ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
Когда Чома прибыл в Занглу, то уже немного говорил по-тибетски, так что сумел объяснить ламе Сангье Путцогу цель своего появления в монастыре. В предисловии к своему словарю он писал: «За время моего пребывания в Занскаре я при искусном руководстве высокоучёного ламы изучил грамматику тибетского языка и познакомился с некоторыми сокровищами литературы, соединёнными в 320 толстых печатных томов, что составляют основу тибетской учёности и религии».
Пищу Чомы в монастыре составлял лишь солёный чай с молоком и маслом. Как жил в их деревне венгерский учёный, в Зангле помнили и сто лет спустя. Один из древних стариков поведал, что, читая, тот постоянно держал руки под одеждой, согревая их за пазухой или подмышками, и высовывал лишь на мгновение, чтобы перевернуть страницу книги. А, учитывая, что в долгие занглайские зимы температура обычно бывала -20 — -30 градусов, а в нетопленых монастырях -15 — -20, то можно лишь поражаться подвижническому труду венгерского исследователя. Печей не было, а дым открытого очага, разъедал глаза и делал работу невозможной.
В монастырь, или, по-местному, гомпа, построенный в горах над деревней, вела узенькая тропка над пропастью. В самой обители грубо тёсанная каменная лестница шла наверх, на второй этаж, где маленькую келью он делил со своим наставником, другом и помощником — ламой.
Во время пребывания в Зангле Чома установил, что тибетская литература почти целиком состоит из точных, выверенных переводов классических санскритских текстов. А поскольку оригиналы на санскрите большей частью утрачены, то эти переводы — Канджур и Танджур — имеют исключительное значение в истории буддизма.
Накопленных знаний Чоме уже хватало для того, чтобы составить тибетскую грамматику, изложить краткую историю Тибета, описать его географию и литературу. Он радовался скорому завершению своего труда, так как надеялся вернуться к истинной цели своего путешествия — поиску прародины венгров. В рукописях и печатных томах Танджура он встретил упоминания о загадочных югарах и их стране Югере, а также текст, переведённый, как было указано, с языка югаров. Чома подозревал, что под этим именем скрываются угры, то есть венгры, а потому стремился проникнуть глубже в Тибет и в священную Лхасу, в книгохранилищах которой надеялся узнать много нового о югарах.
И ПИСАТЕЛЬ, И БИБЛИОТЕКАРЬ
В ноябре 1830 года Чома покинул Канам, где жил некоторое время, чтобы проследовать в Калькутту для издания своих трудов. И грамматика, и «Опыт словаря» были изданы в 1834 году тиражом по 500 экземпляров. Учёный не претендовал на гонорар: предложив его своим патронам в качестве благодарности за поддержку. Пока же его труды готовились к печати, он жил в особняке Бенгальского Азиатского общества. Там он жил и позже, после своего путешествия в Сикким, работая библиотекарем. А одновременно разбирал свои рукописи, составлял каталоги санскритских и тибетских книг, писал статьи, посвящённые тибетской литературе и языку для научных журналов «Journal of the Asiatic Society of Bengal» и «Asiatic researches». Именно его труды заложили основы совершенно новой отрасли в ориенталистике — тибетологии, которая теперь преподаётся в каждом уважающем себя европейском университете. Одна из его работ - «Будда и его учение» - многократно переводилась на разные языки и переиздавалась. Он был
избран Почётным членом многих научных обществ в Великобритании и на родине.
Чома долго тянул со своей последней экспедицией. Видимо, в нём происходила внутренняя борьба: тягостные предчувствия сменялись новыми надеждами. Ибо, найдя немало совпадений в лексике монгольского и венгерского языков, учёный надеялся отыскать следы возможных общих предков венгров, тибетцев и монголов, а для этого хотел побывать в Бутане и, перевалив через Гималаи, в Монголии. Он, всё же отправился в путь, но умер в Дарджилинге от малярии 11 апреля 1942 года в возрасте 58 лет и был похоронен там же на английском кладбище.
По намеченному Чомой пути европейцы прошли только спустя восемьдесят лет — это была Трансгималайская экспедиция Николая Рериха.

Ольга ВОЛОДАРСКАЯ